Ora Asahel, Bimati ~ אורה עשהאל, בימתי

Д-р Ора Н. Асаэль Зильберштейн

Ул. Хамесила 77, Герцелия Б, 46580

Израиль

oraasahel@gmail.com

 

Фрагменты моего творчества

В переводе на русский

 

Обо мне

Рассказ

Стихи, также из "Волнения", книги путешествий по Китаю в стихах

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Перевела с иврита Сара Кой

 

 

Ора Асаэль

Ора Нехама  Асаэль  Зильберштейн (род. В 1938г.), поэт,  писатель, исследователь, редактор.

Ора Асаэль это ее псевдоним. Она потомок семей основателей, которые начали репатриироваться в Израиль в 1777г. Семья Шор из Галилеи, Вильсон из Боней Тель Авив и Пухчевски из Ришон Лециона.

Асаэль был сыном Михаэля и Нехамы Пухчевских, крестьян и писателей, основателей Ришон Лециона, репатриантов Первой Алии, выходцев из Бриска в Белоруссии. В знак благодарности дедушке Асаэлю, который ее вырастил, взяла Ора его имя в качестве литературного псевдонима. Кроме литературной деятельности, она также редактирует и издает письма членов ее семьи.

Ора училась в Еврейском Университете в Иерусалиме и в Тель Авивском университете. В 1961г. Получила первую степень по биологии, а в1972 вторую степень по ботанике. Свои исследования по фитопатологии, за которые была отмечена, выполнила под руководством Ицхака Вахеля, лауреата Израильской премии.

1982г. Работала на телевидении. В1994г. Получила докторскую степень по преподаванию точных наук и связи. Исследование занималось восприятием телевизионного языка. Ора участвовала в международных проектах, в рамках Юнеско, по развитию преподавания точных наук с помощью просвещения и обучения детей  из слабых слоев населения в развивающихся странах компьютерным навыкам.

Ора Асаэль Зильберштейн работала учительницей, инструктором, ведущей,  преподавателем и инспектором в системе образования Израиля. Она была координатором научного отдела на образовательном телевидении (1978 – 1995), писала и редактировала инструкционные брошюры для учителей и учебники по точным наукам.

Асаэль Зильберштейн участвует в международных съездах, на которых читает лекции из области исследования визуального просвещения, сосредотачивающемся на языке изображения – образ и метафора. Ее статьи показывают связь между мышлением в изображении и концептуализацией и языком. Как только Ора вышла на пенсию, сразу же обратилась к литературному творчеству.

Ора пишет с детства, но первая книга ее стихов под псевдонимом Ора Асаэль была издана в 1996г. Потом были изданы еще шесть книг стихов, книга прозы "Кусочки Женщины" и сборник академических писем в двух-язычном формате, на иврите и по-английски. Асаэль публикует стихи и рассказы, статьи и рецензии в литературных журналах Израиля.

Асаэль создает и ведет литературные вечера. Она участвовала в управлении IFUV Израиль как президент форума филиалов и создала Союз Творческих Женщин (1996-2008), выпустила антологии творческих женщин на иврите и по-английски.

 

В Соединенных Штатах участвовала в управляющей комиссии IVLA, международном союзе визуального просвещения. В Израиле она является президентом критической комиссии и президентом комиссии по литературе и гендеру союза писателей.

Ора Асаэль замужем за Ами Зильберштейном, они проживают поочередно в Герцелии и в Цфате, у них четверо детей и внуки. См. сайт писательницыwww.bimati.net (английский, иврит, русский).

Ора Асаэль

 

 

Ора Асаэль

Красный пруд

Они шли, взявшись за руки, в Неизвестное. В полном молчании.  В полном согласии. Не было у них ничего, кроме одежды и воспоминаний. Они не помнили ни выстрелов, ни войны. Молодыми были, семнадцатилетними. Все дни свои провели у пруда текущего жизнью, Красного пруда, не знали ничего кроме жизни у него и в нем. Из него они пили в детстве и в нем впервые встретились. Адама была немного ниже его, а волосы ее были так черны и длинны, будто росли с нею вместе изначально. Кожа ее смугла, а глаза черны и блестят. Адам был светлокожим и в волосах его желтые полосы, вплетенные солнцем. Кожа его была как мед, который лизали они с наслаждением, выходя в окрестности пруда, угрожающие заросли куманики и диких пальм.

Летом заросли покрывались чертополохом, фиолетовым волшебным цветом, вплетенным в жгуче-красные маки, в желтые хризантемы и в глубинно-зеленые высокие мальвы, ростом с взрослого человека.

Зимой наполнялись заросли крапивой. Ее большие листья намекали на неминуемые чесотку и жгучую боль, появляющиеся при каждом прикосновении к ним. Летом кишели в зарослях ядовитые змеи и скорпионы. Зимний сезон был безопаснее для сбора пищи. Чесотка от прикосновения крапивы казалась поглаживанием по сравнению с уколами колючек в конце лета. Да, гораздо лучше было уколоться крапивой. От уколов появлялись белые пузырьки, полные прозрачной жидкости, они взрывались и высыхали через несколько дней, но суп, сваренный из крапивы, был кисловатым и вкусным, и не было ни малейшей опасности укуса змеи при сборе крапивы, который закалял руки и ноги молодых сборщиков. В начале лета собирали сытные плоды мальвы. Котлеты, которые их матери готовили из мальвы, были вкуснее даже самих плодов. До достижения совершеннолетия дети отправлялись в путешествие по зарослям в сопровождении матерей. Мать брала с собой веревку, свитую из тростника. Дети держались одной рукой за веревку, и только вторая рука была свободной. В местах сбора принято было ограждать территорию, разрешенную для свободного движения. Дети были рядом, касались, слышали и видели друг друга. Путешествие по зарослям было чудесным и полным приключений. Они возвращались с веточками в волосах и сумками, заполненными изобилием. Некоторые находили птичьи и черепашьи яйца, и даже крылатых и пресмыкающихся. Черепашье мясо было на удивление вкусным, сваренное в золе костра в панцире. Клубника и малина, груши и кисловатые яблоки считались плодами страсти.

Их мир включал красный пруд и его окрестности. Деревни и их округа были безопасным местом. В заросли ходили группами, даже взрослые не ходили туда одни, а детям это вообще было запрещено. Деревни пользовались прудом по очереди. Деревня Адамы пользовалась прудом от рассвета до того как солнце становилось в вышине. В это время опускали красный флаг в знак того, что нельзя больше жителям деревни Маком подходить к воде. Жители были темнокожими, солнце благотворило им.   

С другой стороны пруда располагалась деревня Бадад, в ней жили светлокожие, которые пользовались прудом от полудня до заката.

Жители обеих деревень были изолированы друг от друга. В каждой из них дети изучали рассказ о прошлом. В большом доме совещаний проходили занятия. Остались книги, которые читали мудрецы. Но основным предметом учебы служили рассказы. Дети учились и ходили в заросли в светлые часы. На закате люди заходили в дома и оставались там до утра. Ночью пруд  был заброшен и никто не входил в его границы.  

На краю каждой из деревень находились склады, в них были собраны все забытые вещи. Машины и приборы. Электричества не было. Пить можно было только из пруда и вместо туалета использовались ямы на границе деревни, у зарослей, вокруг которых стояли высокие заборы. Ямы закапывали и рыли новые по расписанию. Расписание было сделано из дерева и на нем зарубки. На восходе солнца старейшина племени обычно делал зарубку на доске. Для этого он использовал свой большой нож, находящийся в доме племени, в который только ему и совету старейшин можно было входить.

Через каждые десять зарубок, в день десятой зарубки с рассветом собирались советы обеих деревень. Обычно они собирались в доме племени одной из деревень по очереди. Сначала  светлокожие собирались и ожидали прихода совета темнокожих, а через десять дней они сами шли в деревню темнокожих.

Не было никакой связи между жителями обеих деревень, кроме обсуждений дел, связанных с красным прудом, с районом зарослей и складами, так необходимыми для их выживания. Они хранили воспоминания о тяжелой войне, оставившей их ранеными и изможденными до такой степени, что не могли больше держать оружие. Они не знали, что привело к той ужасной войне, но знали о ненависти и изоляции обоих племен. Они знали, что их праотцы пришли в это освещенное солнцем место и пасли здесь свои стада. Место, в котором небо почти всегда голубое, а солнце хорошее и теплое. Они пили козье молоко, дождевую воду и воду из источников. Воспоминания и книги учили их тому, что древние люди жили хорошей жизнью. Они разводили коров и кур и ездили в телегах, а потом в машинах, летящих по земле и по небу. Но племена стали большими и каждое племя хотело землю и урожай только для себя. Люди обоих племен не смогли договориться. Они говорили разными словами, давали богу разные имена и молились по-разному.

У людей из прошлого были кусочки бумаги и металлические кружочки, на которые они покупали все, что хотели. Они покупали машины для войны и убивали друг друга. Умирали мужчины, женщины и дети.

Со временем люди уже не помнили, почему началась война. Старики рассказывали, что территория проживания каждого племени была небольшой. Все попытки выйти из нее и обжиться в новом месте не удались. Они ведь окружены морем и горами, а за ними другие, враждебные племена. Неудачи в попытке расширения в далеком прошлом привели к тому, что оба племени стали жить в одном месте, где небо синее, солнце теплое, а зима короткая. Они все больше размножались, место становилось все более тесным, пока не начались споры и конфликты и они вовлеклись в войну, в которой были убиты и ранены люди обоих лагерей. Оба племени были побеждены адской войной, но продолжали убивать , пока почти совсем не уничтожили друг друга. Продолжали ненавидеть, злиться и резать, пока не остались лишь совсем немногие. У них не было возможности уйти в другое, далекое место. Не было сил работать. Мужчины сражались, женщины сражались, юноши и девушки сражались, дети сражались.

После борьбы оставались покалеченные, слабые и больные. Было ужасным положение еды и питья. Из-за войны прекратили делать все, что не является битвой и борьбой. Не осталось еды, не было воды.

Женщины продолжали рожать детей, пока у них не иссякли все силы. Они рожали девочек и мальчиков для войны. Мужчины обучали военной теории. Погибших в войне хоронили. Безрукие и безногие получали пищу из общественных складов. Учителя учили ненависти и старики учили ненависти. Они женились рано, чтобы нарожать много детей для войны. Мир забыл их и они забыли все, что вокруг них. Корабли перестали выходить в море, граничащее с их землей. Они продолжали сражаться любым оружием, которое попадалось им под руку. Когда кончился бензин, пользовались ногами. Когда кончились пули и порох, стреляли из луков и сражались копьями. Когда кончилось электричество, продолжали сражаться при свете дня и в ночной тьме. Остались единицы. Женщины, которые были еще девочками и их дети, которые были младенцами. Люди продолжали воевать, пока у них не осталось сил. У них не было больше сил ненавидеть и способности убивать. Раненые и умирающие, ползали по земле, и некому было ухаживать за ними. Так рассказывают книги. Так рассказывают старики, которые слышали это от своих отцов и дедов. Племенная традиция рассказывает, что оставшиеся, которые не могли больше сражаться, ползли к пруду с синей водой, пруду жизни, пили, мылись и спали там. Еды не было. Куры, коровы и овцы умерли. Голуби не вернулись в голубятню и в полях росли дереза и крапива.

Люди медленно умирали под теплым солнцем, которое почти совсем высушило водохранилище, его притоки забились водорослями и только зимняя дождевая вода питала его.

Тушия чувствовала, что она умирает. Ее первенец Реуэль не мог этого видеть. Он уколол свой палец и дал ей пососать. Тушия пила с закрытыми глазами. Через несколько дней поправилась. Рассказ о чуде разошелся по всей округе. Сильные давали слабым сосать их кровь. Так слабые оставались в живых. Летом пруд совершенно высох и у них не осталось даже воды для питья. Реуэль собрал своих друзей. Они сделали разрезы на теле и дали крови вытечь в сосуды, которые поставили в центре пруда. Слабые ползли туда, лизали кровь и оставались в живых. Они ели все, что могли найти. Брошенные консервы, которые валялись здесь и там, в домах возле пруда, бродячих животных и растения. Вначале были так измождены, что не отличали друга от врага. Все выживали. Почти не осталось кошек и собак. Каждое живое существо, которое они находили, шло в пищу. 

Первое лето после войны было самым тяжелым. В следующую зиму дождевая вода наполнила сосуды и смешалась с кровью, но пищи все еще не было. Консервы давно закончились. Не осталось лекарств для очищения разрезов. Не осталось веществ для растворения в крови, чтобы она не сворачивалась и не воняла. Они рвали крапиву, замачивали ее и варили в красной воде. Портулак годился в пищу и мальва тоже. Оставшиеся в живых начали устраивать свою жизнь. Разделили жителей обоих лагерей, чтобы не сражались больше, и ввели дежурство по обогащению пруда красной человечьей жидкостью во время летней засухи. Пруд являлся и источником жизни и границей между лагерями. Они знали, что если не будут пользоваться им, все умрут. Каждого, кто пытался перейти на другую сторону, умертвляли и сливали его кровь в пруд. Сначала ползали изможденные. Потом окрепли и стали ходить прямо.

У каждой деревни была постоянная норма крови. В красную смесь крови и воды опускали новорожденных впервые в их жизни. В ней варили. В пруду можно было мыться во время сильных зимних дождей, раз в десять зарубок, в день собрания отцов деревни. Люди научились пользоваться алоэ для очищения ран. Выращивали мицелии белых грибов и пускали их зелено-черные споры в красную жидкость, чтобы предотвратить болезни. Они стали ходить в заросли. Советы старейшин оградили части зарослей, разрешенные для каждой из деревень. Единственным общим местом для обеих деревень был пруд. Они знали, что если не будут пользоваться им, все умрут. Советы деревень решили, что тот, кто перейдет через пруд в соседнюю деревню, будет умерщвлен и кровь его вытечет. Вначале заповедь не убий была так сильна, что не трогали ни мелкую зверушку, ни птичку, ни мышку. Со временем стали ловить зверей. В период засухи сливали кровь больших животных в большой резервуар в центре пруда и варили их в красной жидкости. У каждого взрослого был его день, его норма. Все мужчины и женщины были обязаны сдавать кровь. Маленькие зарубки на дереве определяли время. Кровь пускали через каждые два новолуния.

Большие гранитные скалы возле деревень помогали мудрецам и взрослым определять дни. Каждого новорожденного записывали на скале. Родители были обязаны записывать его рост. Каждые десять дней обозначались чертой. Когда ему исполнялось шестнадцать лет, впервые пускалась его кровь по ритуалу взросления. Беременные и кормящие женщины были освобождены от пускания крови. В совет входило равное число мужчин и женщин.

Охотиться стали все чаще и чаще. Стадо увеличилось и люди научились ловить диких зверей и пользоваться их кровью и мясом. Жители Макома и Бадада ловили все, что могли, пресмыкающихся, птиц и грызунов. Из года в год дети стали замечать, что изменился цвет воды. Зимой вода в пруду была синей, весной она была розовой, а в разгаре лета резервуар наполнялся красной жидкостью. Новорожденные вырастали с пальцами, конечностями, глазами и носом, а калеки почти совсем исчезли. Люди не забыли войну.

Жители деревень не смешивались и не спаривались друг с другом. Чернокожие любили чернокожих, светлокожие – светлокожих. Так было, пока не встретились Адам и Адама.

В тот день было жарче обычного. Старейшина деревни чернокожих был уже очень старым. У него были внуки и правнуки. Он заснул в сильную жару и забыл спустить красный флаг. Адаме было жарко и она продолжала пить красную жидкость. Адам почувствовал жажду и посмотрел в небо. К его удивлению красный флаг оставался на месте. Пока солнце было в вышине, он не осмелился подойти к пруду. Он не отрывал глаз от территории пруда и когда солнце начало опускаться на запад, пошел к пруду чтобы напиться. Они столкнулись друг с другом, глаза в глаза, руки к рукам. Увидели и не смогли больше оторваться друг от друга. Она была очарована желтизной его волос. Он был пленен ее смехом, который подчеркивала белизна зубов в обрамлении ее смуглого лица. Вдруг они поняли, что с ними произошло чудо. Они знали, что никогда не расстанутся. Всегда будут вместе. Они поспешили рука об руку в близлежащие заросли. Начали говорить. Шепотом. Мужчина и женщина из разных деревень не говорили друг с другом с тех пор, как появился красный пруд. Они спрашивали друг друга есть ли в мире другие люди и что находиться там, за зарослями, за морем и за горами. Они говорили губами, глазами и руками. Каким образом смогут они быть вместе? Законы гласили, что Адама должна вернуться в свою деревню, а Адам – в свою. Он все еще мог вернуться. Но она, как оправдает свое опоздание? Они знали, что отцы деревень не согласятся на их встречи, что как только об этом узнают, их ждет смерть. Адам и Адама выбрали жизнь.

Когда солнце почти закатилось и от него осталась только полоса цвета пруда, они вышли из долины, что меж двумя деревнями, взявшись за руки. Они не спешили. Шли, не оглядываясь назад. Они слышали и читали о местах с водой цвета неба на протяжении всего года, и летом и зимой. Их тела были целы. Головы свежи. Они не спешили, просто продолжали идти. Не оглядываясь назад.

  Ора Асаэль

ЗОЛОТОЙ ЛОТОС (lotus hazahav)                           

Китайская женщина во мне

Была жива

До красного режима

Как первая леди

Со связанными ногами,

Украшенная изумрудом.

Старухи научили ее

Услаждать с помощью обисибо.

В молодости она поглаживала

Камыш наслаждений

Своего мужчины

И чувствовала как сила янг

Течет в долине

За ее порогом.

Она знала девять видов

Танца наслаждений

В глубине своей

И тайны вина

С домашними женщинами

Шептала –

Только мне.

 

 

 

Ора Асаэль

КИТАЙСКИЙ ВЕЕР (manifa sinit)

На занавесках,

закрывающих китайскую сцену

Вышито слово –

Неожиданность.

 

Когда занавески подняты

На вращающейся сцене

Веер времени

Рисует

Пальцы возможности.

 

 

 

Ора Асаэль

 

НИКОГДА НЕ ВОЗЬМЕШЬ (leolam lo tikah)

 

С М Е Р Т Ь –

                              Я говорю тебе

                               Почти улыбаясь

ГОРЬКАЯ   ГОРЬКАЯ

Смерть

Я громко шепчу

К Р И И И И И К

Ты                            

                             Почти всемогуща

                             Когда приходит твой приговор

 

Взять из будущего…?

Не все

Ты не можешь

Взять прошлое

 

Ты настоящее настоящее

Но жизнь

Семян, саженцев, ростков… цветущую силу

Возьмешь в мир истины?

 

Никогда не возьмешь из мира живущих в настоящем в будущий мир истины.

 

 

 

 

Тонет в крови (tovaat bedam)

Весь мир это сумасшедшая женщина,

Что окунулась в кровь

Погружена в кровь

Тонет в крови

С П А С И Т Е

Тонет в кккррро ввви.

 

Ора Асаэль

Вернуться (lashuv)

 

Испробовав щепотку учения дао

Самость моя стала тонкой, как рисовая бумага

Готовой к записи и воспоминанию,

Чтобы вернуться

Снова и снова